Варшавский Илья - В Атолле
Илья ВАРШАВСКИЙ
В АТОЛЛЕ
Мы все стояли на берегу и смотрели на удаляющегося "Альбатроса".
Он был уже так далеко от нас, что я не мог рассмотреть, есть ли на
палубе люди. Потом из трубы появилось белое облачко пара, а спустя
несколько секунд мы услышали протяжный вой.
- Все, - сказал папа. - Теперь мы можем сколько угодно играть в
робинзонов: у нас есть настоящий необитаемый остров, хижина и даже
Пятница.
Это было очень здорово придумано - назвать толстого,
неповоротливого робота Пятницей. Он был совсем новый, и из каждой щели
у него проступали под лучами солнца капельки масла.
- Смотри, он потеет, - сказал я.
- А ну, кто быстрее?! - крикнула мама, и мы помчались наперегонки
к дому. У самого финиша я споткнулся о корень и шлепнулся на землю, и
папа сказал, что это несчастный случай и бег нужно повторить, а мама
спросила, больно ли я ушибся. Я ответил, что все это ерунда и что я
вполне могу опять бежать, но в это время раздался звонок, и папа
сказал, что это, вероятно, вызов с "Альбатроса" и состязание придется
отложить.
Звонок все трещал и трещал, пока папа не включил видеофон. На
экране появился капитан "Альбатроса". Он по-прежнему был в скафандре и
шлеме.
- Мы уходим, - сказал он, - потому что...
- Я понимаю, - перебил его папа. - Если вам что-нибудь
понадобится...
- Да, я знаю. Счастливого плавания.
- Спасибо! Счастливо оставаться.
Папа щелкнул выключателем, и экран погас.
- Пап, - спросил я, - они навсегда ушли?
- Они вернутся за нами, - ответил он.
- Когда?
- Месяца через три.
- Так долго?
- А разве ты не рад, что мы, наконец, сможем побыть одни и никто
нам не будет мешать?
- Конечно, рад, - сказал я, и это было чистейшей правдой.
Ведь за всю свою жизнь я видел папу всего три раза, и не больше
чем по месяцу. Когда он прилетал, к нам всегда приходила куча народу,
и мы никуда не могли выйти без того, чтобы не собралась толпа, и папа
раздавал автографы и отвечал на массу вопросов, и никогда нам не
давали побыть вместе по-настоящему.
- Ну, давайте осматривать свои владения, - предложил папа.
Наша хижина состояла из четырех комнат: спальни, столовой, моей
комнаты и папиного кабинета. Кроме того, там была кухня и холодильная
камера. У папы в кабинете было очень много всякой аппаратуры и
настоящая электронно-счетная машина, и папа сказал, что научит меня на
ней считать, чтобы я мог помогать ему составлять отчет.
В моей комнате стояли кровать, стол и большущий книжный шкаф,
набитый книгами до самого верха. Я хотел их посмотреть, но папа
сказал, что лучше это сделать потом, когда мы осмотрим весь остров.
Во дворе была маленькая электростанция, и мы с папой попробовали
запустить движок, а мама стояла рядом и все время говорила, что такие
механики, как мы, обязательно что-нибудь сожгут, но мы ничего не
сожгли, а только проверили зарядный ток в аккумуляторах.
Потом мы пошли посмотреть антенну, и папе не понравилось, как она
повернута, и он велел Пятнице влезть наверх и развернуть диполь точно
на север, но столб был металлический, и робот скользил по нему и никак
не мог подняться. Тогда мы с папой нашли на электростанции канифоль и
посыпали ею ладони и колени Пятницы, и он очень ловко взобрался наверх
и сделал все, что нужно, а мы все стояли внизу и аплодировали.
- Пап, - спросил я, - можно, я выкупаюсь в океане?
- Нельзя, - ответил он.
- Почему?
- Это опасно.
- Для кого опасно?
- Для тебя.
- А для тебя?
- Тоже опасно.
- А если у самого берега?
- В океане купаться нельзя, - ск